Бессарабский фронт (1918 — 1940)

/продолжение/

VII. МОЛДАВСКАЯ ОБЩЕСТВЕННОСТЬ И РУССКАЯ ПЕЧАТЬ БЕССАРАБИИ

Идея освобождения Молдавии от гнета османов и устройства своей национальной судьбы в составе православной России, заложенная в молдавское сознание Стефаном Великим, подтвержденная Георгием Стефаном и развитая Дмитрием Кантемиром, окрепла в ходе русско-турецких войн XVIII — начала XIX в., когда молдаване выступали на стороне России, и в период развития Бессарабии в составе Российской империи. Свидетельством верности молдаван своему национальному проекту стала и восточная геополитическая ориентация молдавского народа в 20-е — 30-е гг., когда область находилась под властью Румынии. Парадоксальным образом подтвердили это своей общественной деятельностью даже те из молдаван, в ком официальный Бухарест усматривал свою опору в Бессарабии.

Для более адекватной оценки их позиции отметим, что заимствованные на Западе правовые нормы в условиях Румынии, где не были изжиты многие традиции феодальных времен, часто не действовали. Но на Бессарабию гражданские свободы, законодательно закрепленные в Румынии, не распространялись даже формально. В оккупированной области с 1918 г. действовал режим чрезвычайного положения и существовала террористическая «Бессарабская система» управления. Среди первых жертв интервентов в Кишиневе были редактор газеты «Свободная Бессарабия» Николай Ковсан, а в Бендерах — семеро сотрудников российской государственно-ориентированной газеты «Бессарабский южный край». Согласно румынского Закона о печати (Ст.24), руководителем печатного органа в Румынии могли быть только «лица румынского этнического происхождения». Таковыми считались молдаване. Таким образом, в Бессарабии была предпринята попытка установить не только политическую, но и этническую цензуру.

Но задачей молдавского национального движения являлось сохранение молдавской этнической самобытности и существующего этнокультурного облика Бессарабии. Русский язык являлся общим достоянием молдаван и других национальных сообществ Бессарабии. Поэтому бессарабские автономисты в начале 20-х гг. выступили организаторами русской прессы. Среди 30 директоров русских газет, выходивших в Бессарабии в 1918-1924 гг., было 14 молдаван, 9 румын, 1 арумын (уроженец Македонии), 3 еврея, 1 армянин и только 2 русских. Директором газеты «Бессарабские новости» стал «первый молдавский националист», один из лидеров «Сфатул цэрий» Иван Пеливан; газету «Молва» учредил румын Константин Хусареску, а редактировали ее запрутский молдаванин Леон Т. Бога и уроженец Севера Бессарабии бывший сотрудник знаменитой петербургской газеты «Новое время» Марк Бялковский, в годы гражданской войны, как отмечено, возглавлявший «Осваг», пропагандистское ведомство Вооруженных Сил Юга России.

Штабс-капитан русской армии Иван Кожокару, принятый в 1918 г. на службу в румынскую цензуру, передавал редакциям кишиневских газет материалы советской прессы, конфискованные политической полицией у подпольщиков-коммунистов. Будучи уличен в этом «злоупотреблении служебным положением» и уволен, основал орган бессарабских автономистов газету «Бессарабия», а затем журнал «Ракета», также выходивший на русском языке. Несмотря на постоянные судебные иски, он предоставлял журналистам полную свободу критики румынской политики в Бессарабии. Человек материально независимый, он даже в быту демонстрировал оппозиционность румынским властям: публично разговаривал по-русски и в соответствии с молдавской (но не румынской) традицией требовал именовать себя по имени-отчеству.

Директором газеты «Утро» был Пантелеймон Ерхан, бывший член «Сфатул цэрий», первый председатель Совета Генеральных директоров — правительства Молдавской Народной Республики 1917-1918 гг. и румынский сенатор. Один из основоположников движения бессарабских автономистов, бывший член «Сфатул цэрий» и глава военного ведомства МНР молдаванин Василий Чижевский, известный тем, что 27 марта 1918 г. отказался подписать акт об «объединении» Бессарабии с Румынией, а позднее выступал в защиту участников Татарбунарского восстания, взялся редактировать русскую газету «Наше слово». Журналист-молдаванин Андрей Гырля представлял в Кишиневе одну из главных газет русской эмиграции — «Возрождение», издаваемую в Париже.

Потенциальная читательская аудитория русской прессы в Бессарабии далеко превосходила численность собственно русских. Как показано, она включала около 1 млн. чел. Румынских газет молдаване, особенно в первые годы оккупации, не понимая офранцуженного «птичьего» румынского языка, практически не читали. Поэтому в русские газеты, отмечал румынский противник русской прессы, обращались «все политики Бессарабии, независимо от партии, которой служат, с единственной целью — извлечь выгоды личные и проблематичные — партийные». Приведем в изложении опубликованную в газете «Кувынт Молдовенеск» хронику борьбы за русскую печать в Бессарабии, дополнив ее сведениями из фондов румынской политической полиции:

1918. Все четыре газеты, выходившие в Бессарабии на русском языке, — «Бессарабская жизнь», «Голос Кишинева», «Свободная Бессарабия» и «Сфатул цэрий», — к концу года закрылись. Зато в 1919 г. появляются новые издания: «Бессарабский вестник» (вскоре превращенный в «Бессарабия»), и «Слово». Румынские беженцы, наводнявшие Кишинев, с окончанием мировой войны возвратились на родину, поэтому, т.е. за отсутствием спроса, румынские газеты «Ромыния ноуэ» и «Басарабия» в конце 1918 г. также перестали выходить. Молдавский вариант газеты «Сфатул цэрий» после запрета молдавской кириллической графики с 1 января 1919 г. был переведен на латинскую графику. Утратив читательскую аудиторию, он также перестал выходить. Газет на румынском языке в области, аннексированной Румынией, не осталось.

1919. Румынские политические партии осознали потребность в поддержке бессарабского электората. Правительство Румынии нуждалось в канале влияния на бессарабскую общественность. С их помощью на русском и румынском языках выходят газеты «Наше Слово», «Призыв», «Искра» и «Реформа». К концу года и даже ранее средства, ассигнованные на выпуск русских газет, иссякают, и они престают выходить.

1921.     Бессарабской общественности удается собрать денежный фонд для выпуска четырех газет на русском языке: «Звезда», «Новое слово», «Заря», «Голос народа. Еще одна русская газета, «Наша речь», начинает выходить в столице Румынии — Бухаресте. Типография кишиневской молдавской газеты «Дрептатя» бесплатно передает редакции «Нашей речи» «солидное количество русского шрифта». В 1921 г. бессарабская организация Либеральной партии Румынии начала издавать в Кишиневе на русском языке газеты «Бессарабское слово». Ее собственником стал Даниил Чугуряну.

1922.     Четыре из пяти названных русских газет перестали выходить вследствие финансовых трудностей, вызванных запретительными мерами румынской администрации Бессарабии. Сохранилась только выходящая в Бухаресте «Наша речь». Но спрос рождает предложение, и в Кишиневе появляются три новых русских газеты — «Бессарабская почта», «Газета Лей» и «Голос Бессарабии».

1923.     Румынская администрация принимает меры по созданию в Бессарабии румынской прессы. Организован выпуск газет «Вииторул ностру», «Кувынтул Басарабией» и «Газета Басарабией». Автор из «Кувынтул Молдовенеск» признает их издание «политически мотивированным». Их читатели — функционеры-румыны; молдаване и, тем более, русские, их не читают, и вскоре газеты перестают выходить. Вопрос о канале влияния румынского правительства на общественность Бессарабии остается в силе, и румынские власти снимают запрет на выпуск русских газет. Газета «Новое слово» переименована в «Бессарабское слово». Некий не названный по имени деятель, вероятно, писатель Василий Лашков, добивается от румынских властей разрешения на выпуск газеты «Бессарабская мысль» как органа Ассоциации бессарабских журналистов. Но у этого издания находится масса конкурентов. Одна за другой начинают выходить «старые русские газеты».

1924. В 1918-1924 годах, отмечено в реферате сигуранцы, в Кишиневе выходили на русском языке, но «были запрещены вследствие подрывного характера»:

1.            «Бессарабский вестник» — Независимая.

2.            «Бессарабская Жизнь» — орган Партии социалистов-революционеров.

3.            «Бессарабия» — Автономистский орган.

4.            «Новое Слово» — Независимая.

5.            «Наше Слово» — Русофильская.

6.            «Бессарабское Слово» — Левого направления.

7.            «Газета Лей» — То же.

8.            «Голос Народа» — Независимая.

9.            «Голос Кишинева» — То же.

10.          «Призыв» — Коммунистическая.

11.          «Искра» — Коммунистическая.

12.          «Ракета» — Юмористическая.

13.          «Одонтологическая газета» — Научная.

Кроме того, несмотря на румынские названия, в 1923-1925 годах на русском языке выпускались в Кишиневе «Опиния ноуэ», а в Аккермане — «Вииторул Четэций». Начато издание газет «Кишиневские новости» и «Наша жизнь». Из всех «румынских» газет Бессарабии продолжает выходить только «Дрептатя», видимо, потому, что ее содержание проникнуто молдавским этнокультурным «партикуляризмом», бессарабским автономизмом, и молдаване ее читают. Кроме того, ее, исходя из предвыборных соображений, поддерживает Национал-либеральная партия Румынии.

1926. Очередная попытка создать в Бессарабии «солидную румынскую прессу». В Кишиневе учреждены газеты «Ромыния ноуэ» и «Кувынтул Молдовенеск». Однако молдаванин Д.Иов, депутат парламента Румынии, организует выпуск русской газеты «Народный Листок». Предпринимаются попытки поставить русские газеты на службу Румынскому государству. В мае 1926 г. префект Лапушнянского (Кишиневского) уезда передал «Бессарабскому слову» на нужды румынской «национальной пропаганды» 100 тыс. леев. Кишиневская примария предоставила ее редакции помещение, а также льготы на полиграфические услуги.

1927. В Кишиневе издаются четыре газеты на русском языке: «Бессарабская почта», которая поддерживает дух русского меньшинства фельетонами и романами из русской литературы»; «Бессарабское Слово» — «орган Либеральной партии»; «полемическая ежедневная газета» «Молва» и «Наша Речь», «ежедневная социально-экономическая. Печатается в Бухаресте, но распространяется в первую очередь в Бессарабии».

Один бывший сенатор (речь о П.Ерхане — П.Ш.), бывший полковник старой русской армии и работник типографии начинают выпускать еще одну русскую газету — «Утро». В Бельцах местная организация «Народной партии» румынского политика маршала А.Авереску, выходца из Бессарабии, издавала на русском языке газету «Голос Бессарабии». В Измаиле та же партия выпускала на румынском и русском языках газету «Голос Измаила», в Аккермане — «Пошта Четэций Албе».

В 1928 г. автор из «Кувынт Молдовенеск» наиболее солидными периодическими изданиями считал выходящие седьмой год «Бессарабскую почту», «Бессарабское слово» и «Нашу речь», а также учрежденную двумя годами ранее газету «Утро».

Несмотря на все трудности, создаваемые румынскими властями, русской печати удавалось выдерживать курс на утверждение бессарабской региональной идентичности. «В русских газетах, издаваемых в Бессарабии, — сообщал в 1924 г. один из авторов бухарестского официоза газеты «Универсул», — есть все, но только то, что характеризует Румынию с отрицательной стороны. О Румынии пишется как о чужой стране. Все международные события комментируются с точки зрения местных интересов или интересов других стран (намек на Россию — П.Ш.), но не с позиций Румынии». «Национальная идея, рожденная Актом Объединения, — уже в 1928 г. бил тревогу прислужник румынской администрации, — как очистительный огонь, утоплена наступлением русизма». «Вину» за это он возлагал на русскую прессу, возглавляемую и поддерживаемую молдаванами. Репрессии следуют незамедлительно.

Ряд русских газет, — «Молва», «Народный листок», «Новый путь», «Наша жизнь», «Наша мысль», «Бессарабский вестник», «Бессарабская Жизнь», «Бухарестские новости», «Голос Кишинева», «Южная Бессарабия», «Утро», — пополняют список запрещенных периодических изданий. 1 июля 1928 г. в Кишиневе у себя на квартире выстрелом в затылок был убит российский патриот, видный общественный деятель Бессарабии, владелец дореволюционных газет «Бессарабец» и «Друг», потомок старинного рода молдавских бояр Витольд Якубович. Подтверждая свою причастность к убийству, власти не стали расследовать преступление, оно осталось нераскрытым.

Однако осенью 1928 г. к власти в Румынии пришла «крестьянская» партия — национал-царанисты во главе с Юлиу Маниу. 1 декабря 1928 г. их правительство отменило в Бессарабии осадное положение. Жители области получили возможность проводить собрания и демонстрации, газеты и журналы были освобождены от предварительной политической цензуры. Режим в оккупированном крае, казалось, начал обретать правовой характер. Собственно, чем рисковали румынские власти? В Бессарабии стоял целый армейский корпус, за «порядком» по-прежнему следили тысячи жандармов, агентов сигуранцы. Существовала инерция подчинения властям. Но в Бессарабии народ был враждебен оккупантам, действовали коммунистическое подполье и сеть общественных организаций, в той или иной степени оппозиционных Румынскому государству. Они воспользовались политической оттепелью.

Первыми этническую цензуру обошли бессарабские коммунисты. Руководство своей первой за годы оккупации легальной газетой «Рабоче-Крестьянская правда» они поручили члену бюро Бессарабского подпольного обкома партии молдаванину Константину Сырбу. Учредителями ряда русских газет выступили также бессарабские автономисты. Кроме И.Пеливана, П.Ерхана, И.Кожокару, В.Чижевского, Д.Чугуряну, организацией русской прессы занялся еще один молдаванин — адвокат Алексей Опря, участник правозащитной организации «Лига прав человека», лидер движения в защиту богослужения по старому стилю. Уже в декабре 1928 г. он учредил русскую газету «Набатъ» — орган церковных традиционалистов Бессарабии; в состав дирекции газеты вошли П.Ерхан и его жена, а ответственным редактором стал еще один бессарабский автономист, Александру Мыцу, в 1918 г. — сотрудник эсеровской газеты «Призыв». Активно участвовали в издании русских газет журналист, участник МОПР (Международная организация помощи революционерам) Константин Мыцу; деятель «Сфатул цэрий», составитель так и не изданного молдавско-румынского словаря бывший префект уезда Василе Цанцу; его коллега по «Сфатул цэрий» экс-примар Кишинева Герман Пынтя и некоторые другие политические активисты, а также журналисты-евреи и немцы. Это было замечательное свидетельство единства многонационального населения Бессарабии в борьбе против властей оккупирующего государства. Доклад шефа сигуранцы Бессарабии, составленный в январе 1930 г., интересен тем, что отражает растерянность румынских властей, их неспособность управлять областью цивилизованными методами. Разумеется, оценки, содержащиеся в докладе, требуют критического отношения и понимания полицейского канцелярита Румынии тех времен.

Востребованность русской печати молдавской общественностью была обусловлена также несогласием молдаван с переводом их письменности на латиницу. Неприятие ими латиницы учитывали и использовали в своих целях даже политические компрадоры. Летом 1926 г., в разгар предвыборной кампании, Пан. Халиппа опубликовал в газете «Вяца Басарабией» ряд материалов на молдавском языке русским гражданским шрифтом. Так же поступил идеолог общества «Астра», задача которого заключалась именно в румынизации населения Бессарабии, Онисифор Гибу, вместе с Халиппой начавший издавать в 1926 г. на кириллице рассчитанную на молдавских крестьян газету «Кувынт Молдовенеск». Как, вероятно, и было предусмотрено, полиция конфисковала тиражи обеих газет, но операция политических манипуляторов увенчалась успехом. Пан. Халиппа, представший во мнении общества ревнителем молдавской традиции, был избран в сенат и стал министром Бессарабии.

В конце 20-х годов, когда Бессарабию сотрясало движение в защиту богослужения по старому стилю, к испытанному приему завоевания общественного доверия прибегли румынские церковные власти, выпустив отпечатанную кириллицей газету «Веститорул Басарабией». Тогда же, через одиннадцать лет после перевода молдавской письменности на латинскую графику, бывший глава «Сфатул цэрий» И.Инкулец не нашел иных аргументов для обоснования этого акта этнокультурного насилия, кроме политических: перевод молдавской письменности с русской на румынскую графику, говорил он, был необходим как средство достижения «национального единства» с Румынией.

Разумеется, каждая газета являлась коммерческим предприятием. Некоторые из них приносили владельцам немалый доход. Собственник «Бессарабского слова» Д.Чугуряну получал 300 тыс. леев ежемесячно, директор «Бессарабской почты» Ион Кожокару, якобы, составил капитал в несколько миллионов леев. И все же румынские оппоненты догадывались, что эти состоящие в различных политических партиях люди, издавая газеты на русском языке, действуют, руководствуясь иными, более высокими мотивами, чем жажда наживы. «В Бессарабии, — недоумевал в 1929 г. румынский журналист, — некоторое время спустя после объединения (т.е. оккупации Бессарабии румынскими войсками в 1918 г. — П.Ш.) произошло и продолжает происходить на наших глазах сегодня, через 10 лет после этого события, совершенно странное дело. В то время, как в остальных присоединенных краях, — в Ардяле, Банате, Марамуреше, на Буковине, — хотя в главных городах румынское население составляет очень небольшой процент по сравнению с подавляющей численностью венгров, саксов и евреев, предпринимались и предпринимаются усилия по основанию румынской печати. Однако ни один румын не пытался и не пытается выпускать мадьярский или немецкий листок, под каким бы то ни было предлогом. Если бы такое случилось, его бы сочли исключенным из рода, ренегатом. А в Бессарабии… В Бессарабии дела обстоят не так. В бурном мире провинции именно румыны (речь, как видим, идет о молдаванах — П.Ш.) являются теми, кто пошел на службу русскому языку и, следовательно, русской пропаганде. И не безвестные румыны, а люди, сумевшие проложить себе дорогу в румынскую общественную жизнь. «Бессарабское слово» выходит заботами д-ра Чугуряну, «Бессарабская почта» — стараниями г-на Иона Кожокару, «Набат» выпускает румынский адвокат из Старого Королевства Ал. Опря, «Рабоче-Крестьянская правда» — коммунистическая газета Иона Сырбу, «Курьер» — [газета] Германа Пынти, бывшего примара [Кишинева], бывшего депутата, председателя Кишиневской Торговой Палаты, «Свободное Слово» — [газета] Иона Брагалия» .

Сами молдаване по поводу неудач румынских властей в создании румынской прессы в Бессарабии отнюдь не скорбели, и трактовали их с позиций бессарабского регионализма. Из их объяснений явствовала принципиальная непригодность румын к исполнению административных и идеологических функций в Бессарабии. Причиной «исчезновения румынской прессы», заявлял депутат Константин Мыцу, является то обстоятельство, что румынские газеты не отражают реального положения дел в области и относятся враждебно не только к национальным меньшинствам, но и к молдаванам. «Среди причин, способствующих до настоящего времени существованию русской прессы в Бессарабии, — полагал историк-молдаванин Александру Болдур, — автор забыл отметить самую главную: то обстоятельство, что существуют граждане, для которых чтение газет на русском языке — дело намного более легкое и естественное, чем чтение на румынском, языке государства…».

Оставались реальностью также молдавско-румынские языковые различия, затруднявшие молдаванам понимание румынских текстов, и этнокультурное неприятие молдаванами всего связанного с Румынией. В выборе методов борьбы против румынизаторов бессарабские автономисты проявили изобретательность, не свойственную даже коммунистическому подполью. В 1918 г„ сразу после «условного» присоединения Бессарабии к Румынии, владельцы типографии, резко подняв расценки на полиграфические услуги, вынудили редакцию выходившей в Кишиневе газеты «Ромыния ноуэ», органа трансильванских беженцев, печатать ее кириллической графикой. В мае 1918 г. три номера румынской газеты вышли набранные русским гражданским шрифтом. Обращение редактора Онисифора Гибу к председателю «Сфатул цэрий» Константину Стере, фактическому главе гражданской администрации, не возымело действия, и редакции пришлось закупить типографию в Румынии. Затем Стере постарался наводнить Бессарабию румынскими газетами прогерманского толка — «Лумина», «Стягул» «Газета Букурештилор», «Моментул»,»Яшул», полными критики румынских порядков. «Новая пресса, — обличал румынский резидент, — пробуждала у читателей все более явное отвращение к Старому королевству и румынизму».

В феврале 1929 г. И.Кожокару, Ал.Опря и Д.Чугуряну учредили трест и попытались вообще блокировать распространение румынских газет в Кишиневе. Несмотря на сокращение заработков, киоскеры, руководствуясь бессарабским патриотизмом, подчинились требованию прекратить их продажу. В прессе Бухареста появились политически мотивированные протесты. Тираж русских газет в Бессарабии, возмущался национал-радикал из университетских кругов, превышает 70-80 тысяч экземпляров ежедневно, и он растет. «Таким образом, — заключил обличитель, — враждебное слово имеет достаточно трибун, с которых его можно прокричать в ущерб румынизму в Бессарабии, против государственной идеи Румынии». Отбросив юридические процедуры, оккупационная администрация при посредстве полиции пресекла инициативу руководителей треста. Но пробудить у населения Бессарабии интерес к румынским газетам она была не в силах.

Нарастание сопротивления оккупационному режиму полиция пыталась объяснить влиянием русской печати. «Характер бессарабской прессы, которая почти вся выходит на русском языке, — отмечено в полицейском обзоре за январь 1929 г„ — хорошо определен. Он может быть сведен к поддержанию русского облика городского населения. […] Вся эта русская печать располагает в качестве директоров политическими деятелями румынского происхождения, продублированными однако главными редакторами-евреями, русскими и т.п. […] Устремления бессарабской прессы […] прорусские. В их колонках почти ежедневно сопоставляется жизнь в Бессарабии и России. Громят русских монархистов, нападают на большевиков и рассчитывают на возрождение русского колосса. […] Города, торги и другие центры, населенные преимущественно евреями, русскими, болгарами и липованами, являются очагами коммунизма. В этих местах русская пресса читается с интересом, а газеты переходят из рук в руки. Каждый листок читают 10-15 лиц, или образуются группы и кто-то один читает для всех, что поддерживает напряженное состояние духа, вредное для наших национальных интересов. На этом рубеже находятся газеты: «Наша Речь», «Свободное Слово», «Бессарабское Слово», «Бессарабская почта», «Набат», «Рабоче-Крестьянская Правда», «Ракета», «Сверчок». А из-за границы поступают следующие русские газеты: «Возрождение» (Париж), «Руль» (Берлин), «Сегодня» (Рига), «Последние Новости» (Париж), «Иллюстрированная Речь» (Бухарест).[…] Газеты, печатаемые на русском языке, […] наносят ущерб [румынским] национальным интересам как языком, так и своим содержанием, неизменно тенденциозным и призванным сохранить русский характер провинции…».

Пытаясь сбить накал румынской «критики» в адрес русской печати, А.Болдур указал, что она распространяется преимущественно в Кишиневе, других городах и местечках, а также на Юге и на Севере Бессарабии, особенно в Хотинском уезде, населенном потомками русинов; какие основания притеснять национальные меньшинства в доступе к прессе на родном языке? Тем не менее, ведущие газеты Бухареста требовали ужесточения цензуры. Пан. Халиппа, «министр Бессарабии», не преминул подыграть шовинистам в бухарестской прессе: «Если русские газеты Бессарабии будут упорствовать в их нынешнем отношении [к Румынскому государству]», он будет вынужден запретить их. Но оппозиционность русской печати повышала во мнении румынских властей ценность услуг немногих лиц, составляющих в Бессарабии политическую опору Румынии. Халиппа это понимал, а восстанавливать против себя бессарабскую общественность не желал; запрета не последовало.

Не вся румынская общественность была настроена антирусски. В те же дни, 12 февраля 1929 г., в Кишиневе вышел в свет коммунистический журнал «Клич молодежи». Средства на его выпуск собрала в Яссах по подписке комиссия унитарных профсоюзов Румынии. Но либеральная политика национал-царанистов противоречила концепции румынизма, согласно которой в «румынском пространстве» не было места для иных народов и культур. Поняв, что Бессарабия становится неуправляемой, официальный Бухарест вновь прибег к террористическим методам «Бессарабской системы». С лета 1929 г. сигуранца возобновила аресты и пытки политических противников режима. Начались репрессии против газет и журналистов. «Рабоче-Крестьянская правда» была запрещена, а ее директор Константин Сырбу заключен в тюрьму. Директоры других русских газет Алексей Опря, Иван Кожокару и ряд их сотрудников были приговорены к уплате крупных штрафов; газету «Набатъ» румынские власти также запретили. К началу 1935 г. 28 из 124 журналистов, работавших в газетах Бессарабии, в том числе редакторы всех русских газет, побывали под судом. Дважды были осуждены И.Кожокару и директор аккерманской «Пошта Четэций Албе» Е.Манту, а репортер «Бессарабской почты» Дий Вершковский, уроженец Севера Бессарабии, — четыре раза. Марк Бялковский, признав себя «румыном», возглавил газету «Молва» и на несколько лет продлил ее выпуск.

Несмотря на гонения, русские газеты продолжали обличать оккупационные порядки. В защиту гражданских прав выступало даже «Бессарабское слово», по мнению бессарабских коммунистов — «румынская газета, выходящая на русском языке». «Преследование русского языка, — говорилось в статье Н.С. Бенони «Шовинизм», — еще не доказательство стопроцентного [румынского] патриотизма. Честно служить родине можно на каком угодно языке. А обкрадывать родину удобнее всего на родном языке. Шовинисты никогда не были патриотами. Ибо шовинисты раньше всего не уважают чужого патриотизма. А кто не уважает чужого патриотизма, тот не имеет собственного». Через несколько дней газета опубликовала корреспонденцию об истязаниях полицией рабочих-участников демонстрации протеста против румынской политики в Бессарабии, состоявшейся в Кишиневе 24 ноября 1929 г.: «Инквизиция и избиения в местной префектуре». Было схвачено 253 чел.; задержанных девушек, с понятным гневом отметил автор, каждый агент сигуранцы норовил ударить в грудь.

Бессарабская пресса, преимущественно русскоязычная, выражала подлинное отношение бессарабцев к Румынскому государству. Оккупанты сознавали это. Назвав наряду с русскими изданиями ряд еврейских и немецких газет Бессарабии, автор полицейского отчета уже в январе 1929 г. заключил: «Все эти миноритарные газеты и журналы предоставлены в распоряжение публики не только в публичных местах, но и во всех книжных магазинах, киосках, библиотеках и т.п. Бессарабии, оказывая решающее влияние на общественное мнение в этой провинции. Благодаря этому население продолжает жить под воздействием прежних концепций, позволяя незначительному меньшинству влиять на местное большинство, которое удерживает в состоянии постоянного напряжения в ущерб нашим национальным интересам». «Из редакций этой прессы (9 ежедневных и 15 периодических изданий), — подытожил в 1936 г. один из авторов железногвардейской газеты «Порунка времий», — забрасывается мусором все, что есть румынского в этих краях. […] Душа более 2 миллионов молдаван отвращена от путей румынизма». С фашистами был согласен и шеф сигуранцы. «Благодаря им, — отметил он в конце 1936 г. в реферате, посвященном бессарабским журналистам, — эта пресса представляет собой великолепную стену, о которую разбиваются все волны румынизма, пульсирующие из-за Прута».

Очевидно именно поэтому русские газеты пользовались поддержкой не только массы читателей, но и администраторов-молдаван. Благодаря покровительству бессарабских «политиканов», отмечал тогда же руководитель бессарабской организации «Железной гвардии», редакции газет «Бессарабское слово», «Бессарабская почта», «Время», «Экспресс» и «Вяца Басарабией», представляющие, по его мнению, «тяжелую артиллерийскую батарею, непрерывно стреляющую в чистую душу несчастного молдаванина», размещались в здании кишиневской примарии .

Ставка румынских властей на этническую цензуру и использование русской печати в своих интересах провалилась. После королевского переворота 1938 г. издание газет на любом языке, кроме румынского, было запрещено. 14 февраля командующий румынскими войсками в Бессарабии генерал Н.Чуперкэ отдал приказ о прекращении выпуска газет «Бессарабское слово», «Бессарабская почта», «Время», «Радио-Экспресс», аккерманских «Новостей», измаильской газеты «Вперед», русско-румынской «Голос Тигины». Были закрыты также газеты, выходившие на болгарском, немецком языках, на языках иврит и идиш. За разговоры в публичных местах на «нерумынском» языке жителей Бессарабии начали преследовать в судебном порядке.

Однако политика этнокультурного насилия возмущала не только национальные меньшинства, но и молдаван. «Сколько из наших городских и сельских интеллигентов (даже священников и учителей), — риторически вопрошал на страницах журнала Пан. Халиппы «Вяца Басарабией» собиратель молдавского фольклора Петре Штэфэнукэ, — не читали русских газет до их запрета? Сегодня они, возможно, тоскуют, но не имеют возможности проявить недовольство. Закрыв русские газеты и запретив разговаривать по-русски в общественных местах, мы не смогли все же возвести румынскую культуру на место русской культуры». Что касается владельца газеты и автора статьи, то они вряд ли желали этого.

В оставшиеся до освобождения два с лишним года единственной местной периодикой на русском языке стали в Бессарабии листовки коммунистического подполья. Высоко ценилась в области литература на русском языке. По мере распространения радио все больше бессарабцев слушали радиопередачи из Москвы и Тирасполя. Негласно распространялись поступавшие из Парижа, Берлина, Софии русские эмигрантские газеты и изданные за рубежом книги на русском языке. До начала мировой войны из Варшавы поступала лояльная к СССР ежедневная газета «Русское слово».

Молдавская общественность сыграла выдающуюся роль в организации и сохранении русской печати Бессарабии. В свою очередь молдаване — сторонники молдавской самобытности нашли в издании газет на русском языке форму борьбы против румынизации Бессарабии, действенный метод защиты региональных интересов. И все-таки в основе их действий находились не только текущие политические нужды, но и верность молдавскому национальному проекту — проекту окончательного устройства своей национальной судьбы под защитой Москвы, зародившемуся во времена Стефана Великого, осуществляемого господарями Георгием Стефаном, Дмитрием Кантемиром, митрополитами Гедеоном, Досифеем, другими выдающимися деятелями Молдавского государства и предстоятелями Молдавской Церкви. Как и в прежние времена, молдаване видели в русских своих защитников.

П.Шорников, книга Бессарабский фронт. 1918-1940гг.

/продолжение следует/