Бессарабский фронт (1918 — 1940)

/продолжение/

X. 28 ИЮНЯ: НАРОД БЕРЕТ ВЛАСТЬ

22 года румынской оккупации были в Бессарабии временем нищеты, полицейского произвола, национальных гонений и румынизации, особенно свирепой с 1938 г., после установления королевской диктатуры. По социальным мотивам на СССР ориентировались рабочие и большинство крестьянства. Сохранялась также ориентация на Государство Российское, традиционная у молдаван и других национальных сообществ Бессарабии. В этих условиях, несмотря на расхождения во взглядах по вопросам о желаемой экономической модели и социального порядка, Бессарабское освободительное движение пользовалось поддержкой большинства населения области.

День действия

22 января 1940 г., накануне визита короля Кароля II в Кишинев, сигуранце удалось арестовать руководство коммунистической организации Бессарабии во главе с секретарем областного комитета Коммунистической партии Румынии С.Д. Бурлаченко, а также составы Кишиневского уездного и городского комитетов партии. Руководителей подполья подвергли пыткам, но содержательных показаний не добились, и организация сохранила способность к действию.

В кризисные дни новому руководству подполья пришлось действовать без связи с Москвой и руководством Румынской компартии. Поскольку вопрос практически решался 26-28 июня, не только народ Бессарабии, но и Бессарабский обком РКП и даже руководство Молдавской АССР, призванное участвовать в организации власти в освобожденной территории, не были уведомлены о предстоящем воссоединении заранее. Совещание актива партийной и комсомольской организации Бессарабии было проведено только вечером 26 июня. Но по вопросу о действиях при подобных обстоятельствах руководство подполья и его организации на периферии, вероятно, были проинструктированы заблаговременно. Секретарь подпольного обкома РКП Ю.А. Коротков выступил с докладом о текущем моменте и задачах коммунистов в связи с предстоящим воссоединением Бессарабии с СССР. В ночь на 27 июня, через два часа после вручения советской ноты румынскому послу информация об этом событии была передана в эфир Московским радио. На следующий день весть о требовании правительства СССР распространилась по всей Бессарабии, и это обстоятельство изменило политическую обстановку.

В ночь на 28 июня на совместном совещании подпольных Бессарабского областного и Кишиневского городского комитетов КПР был образован временный орган государственной власти Бессарабии — Временный Революционный Комитет (Бессарабский ВРК). Его председателем был заочно избран находящийся в кишиневской Центральной тюрьме С.Д. Бурлаченко, а членами — Ю.Коротков, Г.Добындэ, М.Брашован, П.Петров (Гузун), А.Рубинштейн, Д.Островский и др. В целях обеспечения общественного порядка, безопасности, общественной и личной собственности граждан до подхода частей Красной Армии в ту же ночь и утром 28 июня были образованы уездные, городские, волостные и сельские ВРК, а также вооруженные народные дружины и отряды народной милиции, комитеты содействия Красной Армии, а на промышленных предприятиях и на транспорте, в учреждениях связи — временные рабочие комитеты.

Румынские власти знали об этом. «В Кишиневе и других городах, — отметила сигуранца,- образованы комитеты, призванные на случай сопротивления румын запугать власти, дабы помешать им эвакуировать инвентарь учреждений, оборудование крупных предприятий жизненного значения для населения». Но возможностями пресечь массовые выступления румынская администрация уже не располагала. Сигуранца не смогла предотвратить даже печатание в одной из типографий Кишинева Обращения, в котором Бессарабский ВРК приветствовал воссоединение Бессарабии с СССР. Текст воззвания, принятый на этом заседании, гласил:

«Граждане освобожденной Бессарабии!

22 года население Бессарабии, кровью своей завоевавшее, наряду с другими народами бывшей царской России, свободу, стонало под игом белорумынских захватчиков. Разоренное, обездоленное население с завистью глядело на тот берег, где в дружной борьбе за мир и счастье работали наши братья.

22 года люди жили светлой надеждой на будущее и боролись за него в застенках и тюрьмах.

Сегодня это будущее, о котором мечтали, становится настоящим…

Граждане! В день долгожданного праздника окажем достойный прием героям-освободителям — армии трудящихся всего мира!».

Командование Красной Армии рассеяло над Бессарабией с самолетов листовки с обращением к населению. «Братья молдаване, русские и украинцы! — говорилось в обращении, — Пришел великий час вашего освобождения из-под ига румынских бояр, помещиков, капиталистов и сигуранцы. Украденная советская земля — Бессарабия — возвращается к матери-Отчизне. В великом Союзе Советских Социалистических Республик, в братском сотрудничестве с русским, украинским, молдавским и другими народами вы возвращаете себе действительную Родину …». Население сделало должный вывод: румынской власти пришел конец!

Бессарабский ВРК действовал как штаб восстания. По его указаниям с утра 28 июня на промышленных, транспортных, коммунальных и иных предприятиях создавались рабочие комитеты. В Кишиневе, Бельцах, Ганчештах, Сороках, Болграде и ряде других городов и местечек ревкомы сформировали вооруженные дружины. «Легкость и стремительность» создания новых органов власти, обеспеченная подпольем, потрясла румынскую администрацию. В Бессарабии, отметил в 1942 г. губернатор К.Войкулеску, «немедленно образовались руководящие комитеты с задачей взять на себя управление провинцией, контролировать эвакуацию, осуществляемую румынскими властями, организовать действия по саботажу и террору и, наконец, организовать встречу советских войск». Эти комитеты, продолжил губернатор, «возникшие автоматически, как только стало известно, что Бессарабия будет уступлена СССР, […] взяли на себя управление городами, заседая днем и ночью, постоянным образом, отдавая распоряжения административного характера и чиня невообразимые трудности румынским властям, обязанным организовать и возглавить операции по эвакуации собственности Румынского Государства».

Нити румынской администрации Бессарабии сходились в здании кишиневской городской управы. Здесь находились королевский резидент Днестровского края Григоре Казаклиу и примар города Владимир Кристи. Оба они в 1917-1918 гг. состояли в «Сфатул цэрий» и были люди политически опытные. Здесь же располагались представительства министерств Румынии: внутренних дел, обороны, авиации, юстиции, финансов, национальной экономики, сельского хозяйства, национального воспитания (образования), здравоохранения, общественных работ и труда. Именно сюда, в штаб румынской администрации Днестровского края, прибыла делегация Бессарабского ВРК во главе с М.Брашованом, по мнению румынской полиции, для «взятия города». Решение ее задач было упрощено тем обстоятельством, что в ее состав входил Алексей Друган, — адвокат, в 30-е гг. защищавший в суде коммунистов, а в тот момент — генеральный секретарь примарии. Делегатов сопровождала организованная Друганом группа служащих, выполняющих указания ВРК.

Делегация предупредила королевского резидента Днестровского края Г.Казаклиу о том, что «эвакуация должна ограничиться военными и гражданскими лицами — кто пожелает, но без предметов, составляющих собственность государства». Те же требования были направлены румынским администраторам заблаговременно — по почте702, что оказало на них деморализующее или, — если это были патриоты, — вдохновляющее воздействие. Выбора у Казаклиу не было. Королевский резидент начал звонить по телефону администраторам, передавая им требования ВРК. Служащие задрапировали здание областного и городского управления красной тканью, а стены городской управы увешали транспарантами с лозунгами во славу СССР, Красной Армии, Сталина.

Власть в Кишиневе действительно перешла к Бессарабскому ВРК. Делегация ревкома покинула помещение. «После этого, — утверждал впоследствии Вл. Кристи, — коммунист Друган с револьвером в руке потребовал от королевского резидента Днестровского Цинута г-на Григоре Казаклиу сдачи резиденции». В действительности Друган потребовал у Казаклиу ключи от сейфа с кассой. Королевский наместник помедлил, и Друган напомнил ему о том, что он входил в состав «Сфатул цэрий», и обругал бранными словами. Казаклиу подчинился. Друган вызвал бухгалтера, открыл сейф и распорядился пересчитать деньги. Выдав Казаклиу соответствующую расписку, представитель ВРК запер сейф и покинул кабинет.

Но затем ситуация едва не вышла из-под контроля. Группа молодых служащих, намереваясь передать Г.Казаклиу в руки НКВД, посадила его под замок. Был задержан и Вл. Кристи. Такое решение судьбы бывших «сфатулистов», несомненно, соответствовало желаниям Другана. Но тем самым королевский резидент и примар были лишены возможности отдать администраторам распоряжения, требуемые ВРК. Узнав об этом самоуправстве, А.Друган распорядился их освободить. Во второй половине дня обоим чиновникам было позволено возвратиться домой, взять личные вещи и выехать в Румынию. А.Друган вывесил на здании городской управы красный флаг и отправился на вокзал — встречать Красную Армию.

Уже 27 июня, когда стало известно о советской ноте, чиновники-румыны бросились укладывать чемоданы. Бежали и высшие офицеры. Бросив свои части, генерал Константин Антонисеску сбежал из Тарутино в Галац. Подобным образом поступили и генералы Иоанн Рошка и Марин Попеску. Распад румынской администрации облегчил действия вооруженных дружин ВРК и манифестантов. Еще более важным фактором захвата власти стало то обстоятельство, что солдаты-бессарабцы и буковинцы массами покидали румынскую армию. Многие их них присоединялись к народной милиции, участвовали в захвате оккупационных учреждений, имущества румынской армии, в обеспечении общественного порядка. Представление о численности военнослужащих-бессарабцев, принявших участие в операциях Бессарабского ВРК и ревкомов на местах, дают материалы советского командования. После 3 июля на освобожденной территории остались 7446 военнослужащих румынской армии (106 офицеров, 243 унтер-офицера и 7097 солдат). Они были разоружены, но никто из них не был задержан или, тем более, выдворен в Румынию. Очевидно, в их лояльности Советскому Союзу советское командование не сомневалось. Действительное число военнослужащих-бессарабцев, принявших участие в событиях, было, конечно, больше.

Сообщения о массовом «дезертирстве» военнослужащих-бессарабцев, признал Кароль II, привели его в ярость, он накричал на премьер-министра Г.Тэтэреску. Масштабы «дезертирства» действительно оказались невероятными. 12-я, 15-я, 21-я, 26-я и 27-я дивизии румынской армии потеряли более половины личного состава. 4 июля 3-я и 4-я румынские армии доложили о «потерях»: 233 офицера, 26 унтер-офицеров, 48 629 солдат. На 8 июля 1940 г. в бегах числились уже 61 970 солдат румынской армии. Вне сомнений, почти все они были уроженцами Бессарабии и Буковины, служившими в частях, дислоцированных в этих областях. Солдат-бессарабцев, бегущих из частей румынской армии, дислоцированных в Румынии, румынское командование расстреливало. Стремясь спасти им жизнь, 29 июня Г.К. Жуков сообщил в Москву мнение наркома обороны С.К. Тимошенко: «необходимо поставить вопрос перед правительством Румынии — немедленно возвратить […] мужское население — уроженцев Бессарабии, которые к сегодняшнему дню служат во всей румынской армии». Соответствующий демарш был предпринят 2 июня.

Выступление солдат-бессарабцев было еще одним результатом деятельности Бессарабского освободительного движения. Распад подразделений и частей румынской армии, признают историки Румынии, затруднил операцию по эвакуации, и много вооружения, снаряжения, техники и другого имущества было брошено к востоку от Прута. Впоследствии Румыния потребовала возвращения «потерянного» вооружения, и советская сторона, проявив добрую волю, к 15 ноября 1940 г. возвратила Румынии вооружение, достаточное для оснащения целой армии: 51 644 винтовок, 4 648 пистолета, 1210 станковых и ручных пулеметов, 25 минометов, 168 пушек, 25 минометов, а также большое количество боеприпасов. Это были трофеи народа Бессарабии. Учитывая продолжение Бухарестом антисоветского курса, их возвращение румынской стороне трудно признать резонным.

Но 28 июня это оружие сыграло свою роль. Покидая румынскую армию, солдаты-бессарабцы и буковинцы с винтовками в руках вливались в ряды демонстрантов. Часть оружия, «утраченного» румынской армией и полицией, использовали ВРК и местные ревкомы. Действуя по сценарию восстания 1917 г. в Петрограде, вооруженные дружины захватывали ключевые пункты городов. В Кишиневе народная милиция во главе с секретарем Кишиневского уездного комитета компартии П.И. Петровым (Гузуном) заняла помещения почты, телеграфа, телефонной станции, а также городского банка, взяла под охрану электростанцию, пекарни, железнодорожное депо, промышленные предприятия. Дружинники не допустили вывоза банковских фондов, а служащие кишиневской примарии — денежных средств и городского имущества. Все шесть полицейских комиссариатов полиции в Кишиневе утром 28 июня были захвачены вооруженными рабочими и солдатами-бессарабцами, полицейские и жандармы были разоружены и разогнаны. Рабочие-дружинники ворвались в здание сигуранцы на улице Пушкина, где сотрудники начали жечь следственные «дела». Уничтожение документов удалось предотвратить.

Картину организованного захвата власти создают и материалы румынской политической полиции. «В Кишиневе, — отмечено в справке Генеральной дирекции сигуранцы от 30 июня 1940 г., — население, симпатизирующее Советскому режиму, совершило нападения на румынский персонал полиции и сигуранцы. Накануне вступления советских войск телефонная станция была занята местными коммунистами. В момент отступления [румынских войск] из Кишинева заключенные Центральной тюрьмы бежали, устроив манифестацию за приход Красной армии. К этой манифестации присоединились и коммунисты. В Кишиневе, Хотине и Четатя Албэ они проводили демонстрации на улицах городов с плакатами и красными флагами». Жители Кишинева «вывесили красные флаги, устраивая демонстрации на улицах и перекрывая пути к вокзалу, дабы не допустить бегства румынских служащих. Они заняли также помещения учреждений».

В действительности заключенные вышли на свободу триумфально. Утром 28 июня к воротам кишиневской Центральной тюрьмы подступили колонны демонстрантов и солдат-бессарабцев. Тюрьму охраняли две румынские роты с пулеметами, но сопротивления оказать не посмели. Надзиратели сами открыли ворота и выпустили из камер 600 заключенных. Сергея Бурлаченко, который после пыток, — во время следствия его били шомполами по пяткам, — не мог ходить, демонстранты вынесли из тюрьмы на руках. «Освободив заключенных в тюрьмах коммунистов, — выяснила сигуранца, — [демонстранты] двинулись колоннами по улицам, неся красные флаги». Пройдя по городу, объединенная колонна устроила бурный митинг на привокзальной площади. 27-летняя домохозяйка Мария Шаповалова, донес агент сигуранцы, «28 июня 1940 года выступила на привокзальной площади перед освобожденными арестантами и заявила, что давно была коммунисткой и имела машину для размножения листовок, которую прежде прятала в погребе и извлекла с приходом большевиков». С утра были вывешены красные флаги и на зданиях станции Бельцы. Население разоружало румынские патрули и посты. В Хотине демонстранты освободили 35 человек, схваченных сигуранцей по подозрению в принадлежности к подпольной коммунистической организации, в Липканах — 65 чел. В центре Рышкан на домах были вывешены красные флаги, на улицу жители вышли с красными флагами и розетками в петлицах. Так же поступили и жители других городов и местечек.

Энтузиазм был искренним. В ожидании войск Красной Армии население Кишинева, Бельц, Бендер, Сорок, Аккермана, Хотина, других городов вышло на улицы. Духовые оркестры исполняли на площадях гимн СССР — «Интернационал», молодежь распевала популярнейшую советскую песню «Катюша». В Кишиневе над центральной улицей Александровской на проволоке, протянутой из окна второго этажа гостиницы «Палас» и закрепленной на дереве на другой стороне улицы, группа молодых людей вывесила красное полотнище размером с простынь. К восторгу кишиневцев, колонны румынских войск прошли к вокзалу под красным флагом. Горожане, стоящие вдоль улицы, выхватывали из рядов солдат-бессарабцев, уговаривая их остаться дома.

Вооруженные дружинники, группы солдат-бессарабцев, рабочих и крестьян останавливали колонны румынских войск, отбирали лошадей — сначала верховых, у офицеров, а потом и тягловых животных, выпрягая их из повозок и артиллерийских орудий. Кишиневский слесарь Сергей Московский, 40 лет, еще вечером 27 июня 1940 г. «организовал и вооружил группу членов кишиневского профсоюза металлистов, на станции Вистерничены разоружил взвод румынских солдат». В этой операции участвовали также рабочие Гавриил Нагыц, 52 лет, Дамиан Нагыц, 28 лет, Григорий Кройтору, 39 лет, Анатолий Боурошу, Гавриил Раецкий, Владимир Геруцэ, другие кишиневцы. Слесарь Борис Лукьянов увез две повозки продовольствия, предназначенного для румынской части. В Бельцах рабочий Петр Постолаке силой остановил военный фургон и отобрал коня у румынского офицера, железнодорожник Николай Ивасюк разоружил жандарма.

В Сороках вооруженные дружинники заняли примарию, патрули ревкома останавливали автомобили румынских функционеров и семей военных, противодействуя вывозу ценностей. Был задержан и автомобиль с казной Сорокской администрации, в котором чиновники пытались вывезти в Румынию около 157 млн. леев. Затем ревком провел митинг, и его участники с красными флагами вышли навстречу переправляющимся через Днестр советским войскам. Знать города — примар Георге Лупашку, бывший префект уезда Петре Сфеклэ, председатель уездного отделения правящей в Румынии партии «Фронт национального возрождения» Александру Аноп и школьный инспектор Петре Хрицку приняли участие в митинге, приветствуя освободителей. Примар города Бельцы П.Урсу не только сам не выехал в Румынию, но и направил функционерам уезда циркуляр, призвав их не покидать посты и подчиняться советским властям. Для Урсу этот поступок был закономерным, в 30-е гг. он участвовал в митингах протеста против угрозы фашизма в Румынии. Но в местечке Атаки с красным флагом пришел на митинг судья Думитру Гроапэ. Он также приветствовал Красную Армию, но слушатели напомнили оратору, что он состоял в «Сфатул цэрий», и закончить речь не дали, пригрозив сбросить его в Днестр. В Кишиневе румынские администраторы, первоначально задержанные служащими, были освобождены и бежали, не пытаясь противодействовать выполнению распоряжений ВРК. Подытоживая свои впечатления от поведения румынских администраторов, Кароль II 30 июня 1940 г. записал в дневнике: «Известия из Бессарабии все грустнее. К сожалению, я был прав с так называемой реорганизацией Е.Р.М., многие его руководители показали себя настоящими большевиками, оказавшись среди первых с красными флагами и цветами встречающих советские войска».

Румынские войска и администрация нарушили один из пунктов советско-румынского соглашения — не вывозить за Прут материальные ценности. В 22.10 29 июня генерал Г.К. Жуков доложил по телефону начальнику генштаба маршалу Б.М. Шапошникову, что румынские войска грабят население и угоняют скот. Отступая через Кишинев, Бельцы, Унгены, Единцы, Липканы, села Бульбока, Меренешты, Пугачены, другие города и села, жандармские подразделения грабили и избивали население . В Оргееве и Бельцах они устроили погромы, несколько жителей были застрелены на станции Калараш. Жандармы и военные избивали прохожих, не выясняя их национальной принадлежности, но командование 2-й кавалерийской дивизии доложило: «Были приняты строгие меры в отношении поведения еврейского населения по поддержанию порядка в Бельцах». Далее следовала абсурдная информация о том, что «единецкие евреи пытаются поднять восстание гражданского населения». В условиях, когда оккупанты уходили, чинить им препятствия в выводе войск не требовалось. В Измаиле румынские войска убили б граждан, пытавшихся оказать сопротивление разграблению города. Только появление советских десантников приостановило грабеж населения, развернутый румынскими солдатами в Кагуле. Румынская сторона пыталась оправдать насилия, совершаемые румынскими войсками против населения. «Инциденты и акты саботажа, спровоцированные различными бандами, — отмечено в сообщении МВД Румынии от 30 июня, — были устранены».

Наиболее успешно вывозу материальных ценностей препятствовали железнодорожники. Служащий управления румынских железных дорог Дмитрий Кожокару, выяснила сигуранца, «вместе с другим служащим, Волошиным, силой задержал на станции Кишинев много румынских локомотивов — для Советов». На путях остались более 300 вагонов с различными грузами. Кишиневские железнодорожники отправили поезда с румынскими функционерами, но перехватили 3 состава с грузами, вывозимыми в Румынию из Бендер. В Бельцах, опасаясь, что румынские войска все же отправят за Прут подготовленные к эвакуации составы, начальник службы пути Николай Иованович организовал их разгрузку; на путях были оставлены 216 вагонов. Добиваясь от румынских военных отказа от вывоза ценностей, в Бельцах и на станции Дрокия железнодорожники сообщали им об уничтожении моста через Прут в Унгенах. Вывоз различных грузов в Румынию сорвали также жители Сорок и Глодян. Населением торгов были остановлены и, по утверждению функционеров сигуранцы, «разграблены» даже поезда с имуществом румынских полков. Слесарь железнодорожного депо Аккермана Илья Шевцов способствовал блокированию паровозов на станции Траянов Вал, вследствие чего, по румынским данным, «военные поезда не смогли ходить в хороших условиях».

Под Болградом местные жители и солдаты-бессарабцы перекрыли железнодорожный путь, и дело дошло до стрельбы. 28 июня, доложила сигуранца, «между Белградом и Этулией около 500 болгар окружили военный поезд с целью помешать ему отступить. Механик поезда, тяжело раненый ружейным огнем атакующих, все же смог вести поезд и перевел его через Прут. Немного позднее на том же месте был атакован другой воинский поезд, который вез и беженцев. Полагают, что нападение осуществлено советскими солдатами, переодетыми в одежду местных жителей. Стреляли из пулемета. Есть много убитых и раненых. […] Болгарское население Белграда напало на оставшихся в городе румын. […] В городе Белграде несколько солдат из Охранной Группы Талмаз подверглись нападению болгар, которые отобрали у них боканки и блузы».

Севернее Болграда румынские поезда обстреливали все-таки солдаты-бессарабцы. Советские солдаты, 1373 бойца 204-й воздушно-десантной бригады, были десантированы в районе Болграда сутки спустя, 29 июня 1940 г.744. С оружием в руках вышли навстречу грабителям рабочие станции Романовка, крестьяне сел Сэлкуца, Чимишлия, Чоара, Чок-Майдан, Яргора и других. Результаты этих действий патриотических сил оказались внушительными. В Бессарабии, доложил 5 июля королю румынский министр транспорта Маковей, Румынской железной дорогой «потеряны» примерно 200 локомотивов и 2000 вагонов.

В результате действий «руководящих комитетов» в городах и местечках Бессарабии, подтвердил генерал К.Войкулеску, «огромная собственность была уничтожена или осталась на дорогах и на железнодорожных станциях».

Каких-либо данных об уничтожении жителями Бессарабии материальных ценностей в документах нет, но боевые столкновения и акты возмездия имели место. Среди потерь 3-й и 4-й румынских армий числились 5 убитых офицеров, б унтер-офицеров и 42 солдата. Особую ненависть вызывали у населения румынские полицейские и жандармы. В Бессарабии, рассказывали в Бухаресте румынские беженцы, народ расправлялся с полицейскими офицерами — известными истязателями. «Говорят, — отмечено в справке сигуранцы от 30 июня, — что [сторонники Советов] застрелили и некоторых полицейских, предаваясь разрушениям и грабежам и освобождая преступников». В Кишиневе, говорится далее, коммунисты заняли помещения полицейских учреждений, там же, а также в Сороках, Черновцах, Вижнице якобы были застрелены на службе либо убиты на улице некоторые функционеры полиции. Сообщения о том, что на улицах убиты «несколько лиц, симпатизирующих румынскому режиму», поступили и из города Рени. Более конкретны сведения о том, что революционные комитеты образованы в селах Бессарабии, а на копны близ города Рени воодружены красные флаги .

Донесения советских войск также свидетельствуют о лояльности солдат-бессарабцев Советскому Союзу. В течение дня 30 июня в районе Болграда, отмечено в докладе командования 204-й авиадесантной бригады Красной Армии, на 50-70% саморазоружились и разошлись по домам отходившие в Румынию части 28-го пехотного полка 12-й пехотной дивизии, 4-го кавалерийского полка 3-й кавдивизии и даже 6-го жандармского полка. На Буковине через реку Сирет на советскую территорию перешли до 400 солдат 7-й и 8-й румынских пехотных дивизий, уже отошедших за линию границы; около 100 солдат-бессарабцев остались после отвода румынских войск в казармах местечка Скуляны. Там же были оставлены 6 танкеток «Карден-Ллойд».

Многие румынские солдаты и офицеры в обстановке отступления продавали казенное имущество и даже оружие населению. Но чаще население, отмечено в докладе сигуранцы, нападало на отступающие румынские части, отбирая лошадей и грузы. Нападения, отметил 1 июля в дневнике Кароль II, совершались преимущественно на офицеров, которых нередко избивали и унижали. «Инциденты с населением, особенно еврейским, — продолжил монарх, — имели место везде. По этой причине эвакуация, и без того тяжкая, во многих местах стала невозможной. Стреляли в чиновников, атаковали и разоружали даже воинские части. Темп наступления Красных Войск намного превзошел установленный план и добавил беспорядка. Все протесты были напрасны, бронетанковые и механизированные части, однажды пущенные, уже не могли быть остановлены». Три дня спустя король, получив донесения об антиеврейских «эксцессах» румынских войск в Бессарабии и Пруто-Карпатской Молдове, наметил направления использования событий в Бессарабии в целях пропаганды. «Евреи и коммунисты, — записал он 3 июля, — вели себя ужасно. Убийства и издевательства над офицерами и теми, кто хотел уехать. Это вынуждает меня бояться, что приведет к опасным реакциям». На деле, как показано такие реакции начались задолго до июня 1940 г., уже в 20-е гг.

Массовый характер выступления населения против власти Румынии нельзя объяснить только работой бессарабских коммунистов. Единство массовых действий народа в день 28 июня, их инициативный характер являлись результатом многолетней деятельности различных по политической направленности формирований Бессарабского освободительного движения, обеспечивших общность государственных устремлений подавляющего большинства населения. Для рабочих, большинства крестьян и патриотической части интеллигенции Бессарабии и Северной Буковины воссоединение областей с Россией представляло собой успешное завершение борьбы, которую они вели с 1918 г.

Июньские события подтвердили ориентацию на Россию даже буржуазных кругов Бессарабии. «К сожалению, — отметил Кароль II 30 июня, -многие из тамошних руководителей показали себя полностью большевизированными, — будь те, кто с красными флагами и цветами встречали советские войска». В 1940 году, заключила румынская политическая полиция, «обеспеченный миноритарный слой радовался акту уступки Бессарабии из соображений национального порядка, считая, что послевоенная Россия — это та же, которую они знали еще до 1917 года: изобилие во всех отраслях деятельности, малые налоги, освобождение от воинской повинности», а также отсутствие полицейского произвола и т.п. «Занятие Бессарабии большевистской Россией, — заключил шеф сигуранцы, — дало этим меньшинствам новую надежду на то, что они смогут жить среди своих».

Вооруженный захват государственных учреждений, разоружение полиции, установление контроля над транспортными узлами и путями сообщения, другие действия Бессарабского ВРК и рабочих дружин дали академику А.М. Лазареву основания заключить, что 28 июня 1940 г. временные ревкомы взяли власть еще до вступления Красной Армии. К такому же выводу пришел и его оппонент М.Брухис. Бессарабский временный революционный комитет, его название и состав, полагает он, показывают, что Бессарабский ВРК представлял собой временное правительство Бессарабии. Действительно, 28 июня 1940 г. в Бессарабии и Северной Буковине произошло национально-освободительное восстание. Свергнув оккупационную администрацию, народ взял власть в свои руки.

Встреча Красной Армии

Победу Бессарабско-Буковинского восстания закрепило вступление войск Красной Армии. Переход через Днестр они начали в 14.00 по московскому времени. Через два часа им надлежало прибыть в Кишинев. Но на западном берегу, в Бендерах, продвижение колонны танков и мотопехоты остановила 15-тысячная толпа с красными флагами. В момент, когда генерал-майор В.Цирульников и полковникТ.Строкач закончили переговоры с румынскими уполномоченными о порядке перехода через реку, большая группа жителей города и окрестных сел бросилась навстречу советским солдатам и воодрузила красный флаг на самой высокой ферме моста. У моста, а затем на городском стадионе состоялся митинг. Для того, чтобы «прорваться» через массы митингующих у Бендерского моста советским войскам потребовалось более полутора часов. Командующий 9-й армией генерал Болдин доложил Г.К. Жукову, что Бендеры «заняты» одним мотострелковым батальоном только в 15 часов 40 минут.

С красными флагами вышло навстречу советским солдатам и население соседнего села Кицканы. «Дорогие мои братья! — обратился к ним один из крестьян, — Мы ждали вас! Давно вас ждем! И вы пришли, слава Богу, что пришли. Земля наша выжата, наша жизнь горька, как полынь. Земли у нас нет, и жизни тоже не было! Вы пришли, и теперь мы создадим одну семью». Под крики «Ура!» жители сорвали румынский флаг со здания румынского пограничного поста. В селах Варница, Сынжера, Мерены, Кетросы, Тодирешты, Кирка, Цынцарены, Соколены, Албин-ца, Новые Анены, Бульбоака, Калфа и других, по которым проходила дорога от Бендер до Кишинева, молдаване, как во время свадьбы, перегораживали улицы столами с вином и закусками, останавливали автоколонны советских войск и не пропускали их до тех пор, пока солдаты не отведают того и другого. Затем начинались митинги. В итоге путь менее 70 километров, на прохождение которого командование обоснованно отвело два часа, мотопехота Красной Армии преодолела медленнее, чем пешим порядком. В Кишинев советские войска прибыли только в 10 часов вечера, в Измаил, Рени, Кагул, Болград -вечером 30 июня, а в Скуляны, Унгены, Болотино — только 1 июля.

В селе Косоуцы Сорокского уезда тысячи крестьян, увидев, что советские солдаты спускают в Днестр понтоны и лодки, бросились к реке, срывая цветы, и встретили их стоя по пояс в воде. Женщины плакали от радости. В селе Воловица старая крестьянка Дарья Цыганюк сказала на митинге: «В темной тюрьме жили мы 22 года. Только от вас, сыны и братья, ждали мы освобождения. Спасибо вам, сыночки, бойцы Красной Армии. Благодарим вас от себя, от наших детей и внуков» . В Оргееве, выяснила впоследствии сигуранца, крестьянин Александр Атаманчук, молдаванин, 28 июня «собрал людей в городе и привел их на холм Иванос, где встретил советских». В акте «передачи города советским властям» активную роль сыграл также служащий Алексеи Антохи. Жители Комрата и Чимишлии приняли участие в разоружении кавалерийского полка румынской армии, отступавшего за Прут. В Бельцах, в Измаиле и Кагуле население проявляло враждебность к румынским беженцам, а в Сороках нападало на колонны беженцев, отбирая у них лошадей. В Комрате к моменту подхода советских войск были вывешены красные флаги, навстречу им население вышло с цветами и устроило митинг. Комратчанин Алексей Телефуз, взобравшись с красным флагом на танк, произнес здравицы в честь Красной Армии, а затем торжественно въехал на танке в город. Хлебом-солью и цветами встретили войска Красной Армии крестьяне села Чобалакчия. Учительница Орселия Бурковская выступила с приветственной речью. «В Болграде, — читаем в сводке тайной полиции, — при появлении советских самолетов толпа собралась в группы и устроила манифестацию. То же произошло и в других населенных пунктах Бессарабии, поскольку миноритарное население воодушевлено русскими моторизованными войсками».

В селе Резены, свидетельствовал один из авторов газеты «Бессарабская правда», «как дети, много лет не видевшие своих матерей, бежали крестьяне навстречу красным бойцам. В это мгновение никому не было стыдно плакать». «Вдоль дорог, по которым проходят войска, -отметил корреспондент армейской газеты «Красная Звезда», — стоят нескончаемые ряды бессарабских крестьян, приветствуя возгласами, хлебом и солью… Красную Армию. Бойцы едва успевают отвечать на пламенные приветствия, принимать букеты цветов». Когда советские танки и автомашины пограничников вышли на главную улицу Кагула, оркестр, составленный из лучших музыкантов города, грянул советские марши. Тысячи горожан встречали освободителей цветами. На стихийном митинге прозвучали восторженные речи, улице, по которой вступили в город войска Красной Армии, постановили присвоить имя 28 июня.

29 июня 100 тыс. человек, почти все взрослое население Кишинева собралось на Немецкой площади. На митинге выступили уроженец Бессарабии нарком обороны СССР маршал Советского Союза С.К. Тимошенко, председатель Бессарабского ВРК С.Д. Бурлаченко и другие деятели. «Сегодня, когда многие международные разногласия решаются с помощью сабли и огня, — сказал генерал Г.К. Жуков, — Советский Союз мирным путем выкорчевывает и эту несправедливость — насильственное отторжение Бессарабии». В тот же день маршал С.К. Тимошенко вылетел самолетом в родное село Фурмановка близ Болграда, был восторженно встречен родственниками и односельчанами и выступил на митинге. В селе Ганчешты, на родине Г.И.Котовского, выступила сестра героя Софья Горская. «Я рада, — сказала она, — что положен конец рабству, что дело, за которое боролся мой брат, восторжествовало на его родине»

Изгнание оккупантов приветствовали даже люди, не симпатизирующие «большевикам». В их числе был житель села Чобалакчия Кагульского уезда 60-летний учитель Дмитрий Капелла, бывший офицер русской армии, в 1917 г. -один из первых организаторов молдавских воинских частей. Несмотря на требования румынских военных и призывы родственников, отказался эвакуироваться в Румынию и остался жить при советской власти директор Центральной больницы города Сороки Василе Урсу, владелец недвижимости в Бухаресте, собственности в Трансильвании и сбережений в Румынском Национальном банке. В июне 1941 г. он добровольцем вступил в Красную Армию. В Кишиневе и других городах остались около 20 бывших членов «Сфатул цэрий». «Многие из бывших политических деятелей национал-царанистской партии, — обобщила сигуранца, — на том основании, что состояли в левой политической группировке, остались под советской оккупацией, полагая, что будут хорошо восприняты как проводники политики дружбы с СССР. Даже румынские авторы признают, что Красную Армию тепло принимали и немцы, «позднее высланные в Германию за то, что их поддерживал III Рейх».

Миграционный обмен с Румынией

Наглядным выражением отношения народов Бессарабии к воссоединению области с Россией стала начавшаяся 28 июня стихийная ремиграция бессарабцев на Родину из Румынии.

Из Румынии желали возвратиться домой рабочие и ремесленники, а также крестьяне, изгнанные из Бессарабии безработицей, молодежь, призванная в румынскую армию, интеллигенция, лишенная возможности работать по специальности дома. 28 июня, свидетельствовал американский журналист Уильям Максвелл, «…в самой Румынии начался немедленный выезд из других провинций молдаван, украинцев и особенно евреев в освобожденные Бессарабию и Буковину… Каждая станция вдоль железнодорожных путей, ведущих в Бессарабию, была полна людей, ожидавших поездов. Те, кто не мог найти другого способа, шли пешком, скрываясь днем в лесах во избежание возврата назад». Поезда с репатриантами подвергались обстрелам из стрелкового оружия, что привело к многочисленным жертвам.

По пути на родину бессарабцы скапливались в Яссах и Галаце. Однако шовинистические элементы армии и полиции стремились «отомстить» беженцам за «неверность» Румынскому государству, а власти Румынии были склонны рассматривать их как заложников в дальнейшем торге с СССР. В стране нарастала волна антисемитизма, и «месть» была направлена в первую очередь против евреев. По сообщениям румынской прессы, 30 июня в Галаце произошло еврейско-коммунистическое восстание. Около 10 часов дня на улице Траяна состоялась коммунистическая демонстрация с участием большого числа евреев. Полиция тотчас застрелила около 10 ее руководителей.

Во второй половине дня на железнодорожную станцию под конвоем румынских солдат были доставлены до 2 тыс. чел., на 90% евреев. На площади у вокзала один еврей, якобы, убил из револьвера полицейского. Солдаты открыли огонь из пулеметов, толпа была рассеяна. По данным румынских властей, погибло 2 солдата, 1 полицейский. А из бунтовщиков 500-600 человек было убито, а 400-500 ранено. Румынские войска устроили еврейские погромы в Дорохое, Сирете, Яссах. Впрочем, обращение с бессарабцами было жестоким, независимо от их национальной принадлежности. В Яссах около 5 тысяч бессарабских беженцев, пытавшихся вернуться домой, были заперты без воды и продуктов питания в здании железнодорожного вокзала. Разрешение выехать эти беженцы, среди которых было много женщин и детей, получили только после уплаты взятки румынскому военному командованию. Их погрузили в грязные товарные вагоны из-под угля. В пути поезда были обстреляны, а на приграничных станциях Сокола и Николина — ограблены. При пересечении границы в ходе обысков румынские военные и функционеры в массовом порядке отбирали у беженцев деньги и ценные вещи.

Беженцы сообщали советским властям о расправах и грабеже, и правительство СССР неоднократно выражало протест. В Бессарабии оставались тысячи румынских чиновников и членов их семей, и возвращение бессарабцев на родину было Бухарестом все же было допущено.

В начале июля, когда линию границы на Пруте перешла первая волна ремиграции, учет еще не был налажен. По данным МВД Румынии, к 4 августа 1940 г. Румынию покинули 112 тыс. уроженцев Бессарабии и Северной Буковины. О национальном составе мигрантов из Румынии можно судить по фактам: 12 июля 1940 г. из Галаца в порт Рени были доставлены баржами 97 молдаван, 288 евреев, 7 поляков, 514 русских, 143 болгарина, 10 украинцев, 3 венгра, 157 гагаузов, 79 немцев, 1 грек, 1 чех. Большинство украинцев, как видим, назвало себя русскими. Покупая у полицейских чиновников фальшивые документы либо просто переплывая Прут, бежали в Бессарабию и многие уроженцы Румынии -евреи. По оценке историка И.Э. Левита, по крайней мере половину лиц, прибывших в Бессарабию из Румынии с 28 июня по 26 июля 1940 г., составляли евреи. Советской стороной учет ремигрантов на линии Прута был налажен лучше, но и его результаты нельзя признать полным. К вечеру 10 июля советской стороной было принято 45749 чел., к вечеру 15 июля — 71 789 чел., к вечеру 25 июля — 149 974 чел. До 16 декабря 1940 г. общее количество уроженцев Бессарабии и Северной Буковины, возвратившихся из Румынии с момента начала регистрации, достигло 221 110 человек. Кроме того, как уже отмечено, румынскую армию покинули 61 970 военнослужащих,782 в основном уроженцев Бессарабии и Северной Буковины. Эти люди также сделали свой выбор в пользу России/СССР.

Бессарабию надлежало покинуть лицам, составлявшим в области оккупационный аппарат: офицерам румынской армии, их семьям, служащим жандармерии, полиции, чиновникам гражданских служб, обеспечивавших функционирование армии, судьям, помещикам, многим журналистам и учителям, бывшим участникам белого движения, другим русским эмигрантам, имевшим основания опасаться репрессий за участие в гражданской войне. Однако правительство Румынии не было намерено оказывать какую-либо помощь большинству лиц, политически связанных с Румынским государством. Ранним утром 28 июня 1940 г. оно передало администрации Бессарабии и Северной Буковины приказ №6100, который «установил порядок отступления гражданских лиц из оставляемых под русским давлением румынской армией и администрацией территорий. Приказ гласил: в первую очередь будут допущены к эвакуации румыны из Старого Королевства, следующие — бессарабские и буковинские румыны, а евреи, украинцы и русские не допускаются к эвакуации». Румынские власти, осуществлявшие планы эвакуации «Тудор» и «Мирча», чинили препятствия эвакуации в Румынию евреев, в том числе богатых. Таким образом, противников большевиков из числа русских, украинцев и евреев Бухарест отдавал в руки НКВД.

В силу этой и других причин, также политических, число эмигрировавших в Румынию служащих-бессарабцев оказалось небольшим. «Поведение функционеров чуждого этнического происхождения, — отметил по этому поводу шеф сигуранцы Кишинева, — всегда оставляло желать [лучшего]. До распоряжения, данного в 1938-1939 годах г-ном генералом Н.Чуперкэ, в то время командующим 3-го Армейского корпуса, которым запрещалось разговаривать на русском языке в учреждениях, обычным языком этих служащих на работе был русский язык. При эвакуации Бессарабии в 1940 году огромное большинство этих служащих осталось на месте, сохранив свои посты и при советской администрации города». «Беженцев, — удовлетворенно отметил 2 июля в дневнике румынский монарх Кароль II, — прибывает мало». Сколько же их было?

Общую численность беженцев, покинувших Бессарабию в 1940 г., различные авторы оценивают в широком диапазоне от 30 тыс. до 320 тыс. чел. Начало политическим спекуляциям по этому вопросу положил военный диктатор Румынии Ион Антонеску. После 28 июня, заявил он при встрече с Гитлером 22 ноября 1940 г., «300 тысяч румынских беженцев из Бессарабии и Северной Буковины пересекли новую границу по пути в Румынию». В действительности в Румынию выехали гораздо меньше людей, главным образом чиновники-румыны и члены их семей. Российский историк М.Мельтюхов приводит оценочную цифру румынской историографии — 200 тыс. «беженцев». Однако учет беженцев, проведенный в Румынии весной 1941 г., дал гораздо меньшую цифру — 82 555 чел. И. Антонеску, не желая обесценивать свои прежние высказывания, эту цифру засекретил; в печати она так и не появилась.

Какую же часть «беженцев 1940 года» составляли уроженцы Бессарабии? Весной 1941 г. редактор выходящей в Бухаресте эмигрантской газеты «Басарабия» Василе Цепордей оценил численность бессарабцев, живущих в Румынии, в 100 тыс. чел. Если учесть, что уже в 1930 г. западнее Прута проживали 75 292 уроженца Бессарабии, то следует признать, что в 1940 г. область покинули менее 25 тыс. местных уроженцев. Численность политических беженцев, конечно, была во много раз меньше. С 3 июля, — т.е. после массового бегства румынских функционеров, — по 16 декабря 1940 г. в Румынию репатриировались из Бессарабии еще 13 750 чел., в основном члены их семей. В 1941 г., после повторной оккупации Бессарабии румынскими войсками, возможностью посетить родину воспользовались всего 7,4 тыс. бессарабцев, проживавших в Румынии. Таким образом, «беженцами 1940 года» являлись главным образом возвращающиеся на родину колонисты-румыны.

По социальным мотивам ремиграционный поток 1940 г. увлек менее половины иммигрантов из Румынии, поселившихся в Бессарабии в 20-е — 30-е гг. Мало затронуло их и выселение политически сомнительных лиц, проведенное советскими властями 15-18 июня 1941 г. В августе 1941 г., еще до массового возвращения румынских функционеров, в Бессарабии были учтены 100,7 тыс. чел., родившихся в «других провинциях Румынии».

Значительная часть ремигрантов возвратилась в Бессарабию в дни, когда пограничный контроль на Пруте еще не был налажен. В основном это были солдаты-бессарабцы и буковинцы, покинувшие части при отводе румынских войск из Бессарабии, но уроженцы этих областей бежали на родину и из частей, дислоцированных в Румынии. Поэтому численность ремигрантов, опубликованная советскими властями 28 июля 1940 г., также представляется неполной.

В начале Великой Отечественной войны активные участники событий 28 июня-3 июля 1940 г., подтвердив свой государственный выбор, вступили в Красную Армию либо эвакуировались в восточные районы СССР. Тем не менее, к лету 1942 г. оккупационные власти Бессарабии выявили 1189 чел., выступавших в 1940 г. против румынских войск и администрации. 604 из них были осуждены. Население сочувствовало арестованным и отказывалось сообщать полиции «компрометирующие» их сведения; 437 подсудимых были за недостатком улик оправданы. 11903 «дезертира», покинувших румынскую армию в июне 1940 г., оставались под полицейским надзором. Остальные, около 50 тыс. чел., в начале войны пошли служить в Красную Армию.

Судьба многих других борцов 1940 года оказалась трагичной. В 1941-1942 гг. за участие в событиях 28 июня в Бессарабии были лишены свидетельств о «румынском» этническом происхождении 860 чел., большей частью молдаван, а в Северной Буковине — 682 чел., главным образом украинцев. В феврале 1943 г. они были заключены в концлагеря на Буге и погибли.

Воссоединение с Россией/СССР народ Бессарабии встретил как освобождение от иностранного владычества и воссоединение со своей страной. Румынская власть была свергнута еще до перехода частей Красной Армии через Днестр, Бессарабский ВРК взял власть в свои руки 28 июня и в течение недели и более, до организации государственной администрации, осуществлял ее, не допустив анархии.

Выступив 28 июня против румынской администрации и армии, народ Бессарабии самым убедительным образом выразил свое отношение к Румынии и, с другой стороны, к России. Правительству СССР предстояло оправдать социальные ожидания рабочих, большинства крестьянства и интеллигенции.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

28 июня 1940 г. был разрешен один из самых болезненных территориальных споров межвоенной Европы — Бессарабский вопрос, созданный в 1918 г. оккупацией Бессарабии румынскими войсками. Бессарабию Румынское государство захватило в нарушение принципов международного права, «Бессарабская система» обращения с населением, оккупационная политика в целом, проводимые официальным Бухарестом, были преступными. Ответственность за возникновение Бессарабского вопроса — наряду с правящими кругами Румынии и противниками России в Первой мировой войне Германией и Австро-Венгрией — несут ее бывшие союзницы Франция и Великобритания. Создавая после революции «санитарный кордон», они поддержали захват Бессарабии. Руководство СССР не признало аннексии, но, не желая рисковать войной против блока великих держав, отложило решение Бессарабского вопроса до момента, когда это можно будет сделать без войны.

Не смирилось с оккупацией и население Бессарабии. Захватив область, Бухарест обрел не только внутреннюю колонию, но и региональный этнополитический Бессарабский фронт. Бессарабцы в принципе отвергали акт аннексии Бессарабии Румынией и использовали в освободительной войны все средства — от восстаний и партизанских действий до этнокультурного сопротивления. В этом движении участвовали все классы и национальные сообщества Бессарабии. Его участники отвергали установленный Бухарестом режим произвола и террора, вошедший в историю как «Бессарабская система». Их объединяли забота о региональных интересах Бессарабии, стремление сохранить родной язык и другие национально-культурные ценности, добиться воссоединения Бессарабии с Россией. Наиболее организованной, идеологически и политически сплоченной его силой являлось коммунистическое подполье. Против политики румынизации и эксплуатации, за воссоединение Бессарабии с Россией боролись также общественные, национально-культурные, церковные объединения. В Бессарабии сложилась региональная политическая нация, так и не вошедшая в состав румынской государственной нации. В 20-е — 30-е годы в области существовал официально не оформленный, но действенный региональный фронт сопротивления. Массовые выступления населения Бессарабии против румынской администрации и войск в июне 1940 г. представляли собой кульминационный момент революционно-освободительного движения, развернувшегося в январе 1918 года, в дни вооруженного захвата области румынскими войсками.

Волей истории государственная мощь СССР оказалась более важным фактором разрешения Бессарабского вопроса, чем политическая мобилизация населения Бессарабии. Но Бессарабское освободительное движение подготовило воссоединение Бессарабии с Россией/ СССР политически, духовно и, как выяснилось 28 июня 1940 г., — также организационно. Массовые выступления народа Бессарабии в июньские дни стали его завершающим боем против оккупантов, и этот бой патриотические силы выиграли. Еще до вступления войск Красной Армии они отстранили румынскую администрацию от власти, взяли под контроль эвакуацию румынских чиновников и военных, предотвратили вывоз значительных материальных ценностей. Это было почти бескровное, но успешное национально-освободительное восстание. Поэтому 28 июня 1940 года осталось в памяти народов Бессарабии как день их торжества.

Правительство СССР оправдало социальные ожидания большинства населения Бессарабии и национальные чаяния всех этнических сообществ. Преобразование Молдавской автономии в союзную Молдавскую республику в августе 1940 г. вряд ли было осознано как акт восстановления субъектности молдавского народа и ограждение его национального равноправия в составе СССР. Но передача крестьянам помещичьей земли в ходе земельной реформы 1940-1941 гг., улучшение условий труда рабочих, воссоединение Бессарабской епархии с Русской Православной Церковью и разрешение богослужения по старому стилю, поддержка государственной властью молдавской культуры, молдавского языка, молдавской национальной идентичности, легализация русского языка как языка официального, равноправие всех национальных сообществ представляли собой решение основных политических задач Бессарабского освободительного движения. 28 июня стало первым днем нового этапа социальной революции в Бессарабии.

Еще более убедительным, чем ликование народа в июньские дни 1940 года, итогом Бессарабского освободительного движения стала верность населения Бессарабии своему государству — России/СССР в годы Великой Отечественной войны. В Молдавии были успешно проведена мобилизация военнообязанных. Шестая часть населения, в том числе большинство горожан, эвакуировались в восточные области страны. В Молдавии действовали патриотическое подполье, массовое невооруженное сопротивление населения помешало оккупантам поставить себе на службу ее сельское хозяйство, промышленность и людские ресурсы. Реальной помощью фронту стал срыв восстановительных работ на железной дороге. В последние месяцы оккупации на территории республики развернулась партизанская война. После освобождения территории Молдавии 256,8 тыс. чел., свыше 90 процентов мужчин, способных носить оружие, пополнили ряды Красной Армии. Даже в условиях немецко-румынской фашистской оккупации на почве борьбы против Красной Армии и партизан в Молдавии не сложилось ни одного военного формирования изменников.

События военных лет подтвердили прочность бессарабской традиции корректных межнациональных отношений и восточной геополитической ориентации молдаван и других национальных сообществ Бессарабии. В послевоенные годы Молдавия, в отличие от некоторых других республик и областей Западного региона, органично интегрировалась в государственную систему СССР.

Воссоединение Бессарабии с Россией/СССР состоялось как акт восстановления целостности Российского государства, нарушенной Румынией в момент его слабости. Вместе с тем оно было продиктовано обоснованной обеспокоенностью Москвы по поводу безопасности страны и представляло собой меру, направленную на подготовку театра военных действий против Германии и ее сателлитов. Понимание этого обстоятельства опровергает бытующие в западной историографии трактовки акта 28 июня 1940 г. как следствия экспансионистской идеологии и сталинского стремления к господству.

П.Шорников, книга Бессарабский фронт. 1918-1940гг.

/окончание/